Памятник монаху Тхить Куанг Дыку

11 июня 1963 года Тхить Куанг Дык сел в свой Остин-Вестминстер и поехал в Сайгон из раздираемого войной города Хюэ. Он вышел из голубого автомобиля на оживлённый перекресток и спокойно сел в позу лотоса, в то время как другой монах выливал ему на голову бензин из 20-литровой канистры. Сжимая чётки, буддийский монах произнес слова «Нам мо А Ди Да Пхат» («Посвящение Будде Амитабха»), чиркнул спичкой и прижал её к своей пропитанной топливом одежде.

В 1950-х годах Вьетнам становился всё более враждебным по отношению к своим буддийским гражданам. Буддисты составляли от 70 до 90 процентов населения страны, но первый президент Нго Динь Зьем представлял католическое меньшинство. Он вступил в должность в 1955 году и начал проводить дискриминационную политику, помогающую католикам на государственной службе и пренебрегавшую буддистами. Изменения коснулись также возможности военного продвижения по службе, распределения земли и ведения бизнеса. Буддистов во Вьетнаме было подавляющее большинство, но крупнейшим землевладельцем страны в то время была Римско-католическая церковь.

В 1959 году запрет на вывешивание буддийского флага в день рождения Гаутамы Будды усугубил общественное недовольство, и люди вышли на улицы в знак протеста. Правительственные силы открыли огонь по толпе и убили девять человек. Зьем отказался взять на себя ответственность, и в последующие годы возмущение и последовавшие за ним протесты усилились.

11 июня 1963 года Тхить Куанг Дык в окружении протестующих сжёг себя. Он описал свои намерения в предсмертной записке: «Я с уважением прошу президента Нго Динь Зьема проявить сострадание к народу и обеспечить религиозное равенство, чтобы сохранить силу родины навеки».

В 2010 году мемориал, изображающий охваченного пламенем монаха, был установлен на том самом углу, где он умер полвека назад (сейчас это пересечении улиц Нгуен Динь Тьеу и Августовской вьетнамской революции 1945 года). До открытия статуи и барельефа самым ярким напоминанием об этом событии были фотографии американского журналиста Малкольма Брауна. Он описал этот момент в интервью Би-би-си 1995 года так: «Я просто снимал, снимал и снимал. И это защитило меня от ужаса происходящего».